Неточные совпадения
Он поспешно огляделся, он искал чего-то. Ему хотелось сесть, и он искал
скамейку; проходил же он тогда по
К—му бульвару.
Скамейка виднелась впереди, шагах во ста. Он
пошел сколько мог поскорее; но на пути случилось с ним одно маленькое приключение, которое на несколько минут привлекло
к себе все его внимание.
Он бросил
скамейку и
пошел, почти побежал; он хотел было поворотить назад,
к дому, но домой
идти ему стало вдруг ужасно противно: там-то, в углу, в этом-то ужасном шкафу и созревало все это вот уже более месяца, и он
пошел куда глаза глядят.
Она спрашивала быстро, говорила скоро, но как будто иногда сбивалась и часто не договаривала; поминутно торопилась о чем-то предупреждать; вообще она была в необыкновенной тревоге и хоть смотрела очень храбро и с каким-то вызовом, но, может быть, немного и трусила. На ней было самое буднишнее, простое платье, которое очень
к ней
шло. Она часто вздрагивала, краснела и сидела на краю
скамейки. Подтверждение князя, что Ипполит застрелился для того, чтоб она прочла его исповедь, очень ее удивило.
Под влиянием таких мыслей он поднялся со
скамейки и
пошел в обратный путь
к своему экипажу, но когда опять очутился на дворе, то его поразили: во-первых, яркий свет в окнах комнаты, занимаемой Екатериной Филипповной, а потом раздававшаяся оттуда через отворенную форточку игра на арфе, сопровождаемая пением нескольких дребезжащих старческих голосов.
На мельнице бабушке принесли
скамейку, и она уселась в тени мельничного амбара, неподалеку от кауза, около которого удили ее меньшие дочери, а старшая, Елизавета Степановна, сколько из угождения
к отцу, столько и по собственному расположению
к хозяйству,
пошла с Степаном Михайловичем осматривать мельницу и толчею.
Сад был разбит по горе; на самом высоком месте стояли две лавочки, обыкновенно иллюстрированные довольно отчетливыми политипажами неизвестной работы; частный пристав, сколько ни старался, не мог никак поймать виновников и самоотверженно
посылал перед всяким праздником пожарного солдата (как привычного
к разрушениям) уничтожать художественные произведения, периодически высыпавшие на
скамейке.
— Чудесный закат! — сказал Колесников, спокойно усаживаясь на
скамейке как раз посередине между Линочкой и Женей Эгмонт. —
К моему лицу
идет, того-этого, как нельзя лучше!
Я оборотился и
пошел обыкновенным шагом
к Полине Александровне. Но, еще не доходя шагов сотни до ее
скамейки, я увидел, что она встала и отправилась с детьми
к отелю.
— Ну,
слава богу,
слава богу! Пусть ее почивает. Здравствуй, Паша. Я тебя-то и не заметила; подвинь-ка мне скамеечку под ноги; этакий какой неловкий — никогда не заметит. — Павел подал
скамейку. — Погляди-ка на меня, дружочек мой, — продолжала Перепетуя Петровна, обращаясь
к племяннице, — как ты похорошела, пополнела. Видно, мать моя, не в загоне живешь? Не с прибылью ли уж? Ну, что муженек-то твой? Я его, голубчика, уж давно не видала.
Вдоль двух темных бревенчатых стен, сходясь
к переднему углу,
шли узкие и высокие дубовые
скамейки, неудобные ни для лежанья, ни для сиденья.
— Бог спасет за ласковое слово, матери, — поднимаясь со
скамейки, сказала игуменья. — Простите, ради Христа, а я уж
к себе
пойду.
Пошел, — добрые люди дорогу показали; а жила она в конце города. Домик маленький, дверца низенькая. Вошел я
к ссыльному-то
к этому, гляжу: чисто у него, комната светлая, в углу кровать стоит, и занавеской угол отгорожен. Книг много, на столе, на полках… А рядом мастерская махонькая, там на
скамейке другая постель положена.
Он водил их по саду самыми прихотливыми вензелями, по траве и через кусты, с серьезнейшим видом подходил
к скамейке, перепрыгивал через нее и
шел дальше, — и все, один за другим, как овцы, прыгали вслед за ним.
— Ты, наверно, устала, дорогая? Посиди здесь на
скамейке, отдохни. Я
пойду распорядиться по хозяйству, а
к тебе
пошлю няню.
Это был роскошный старый сад с вековыми деревьями, громадными дубами и кленами и белоснежными березками, покрытыми сплошною шапкой зеленой листвы. Лидочка, под руку с отцом,
шла так же медленно и осторожно по длинной и прямой, как стрела, аллее. Солнце золотило ее белокурую головку и ласкало бледное личико своими прощальными лучами. Когда они дошли до конца аллеи, отец подвел девочку
к скамейке и сказал...
Сцена представляет английский сад; вправо беседка; перед нею садовые
скамейки и несколько стульев; влево площадка под древнею липою, обставленная кругом
скамейками; от нее, между кустами и деревьями, вьются в разных направлениях дорожки; впереди решетка садовая, примыкающая
к богатому господскому дому; за нею видны луга, по которым извивается река, и село на высоте. Подле беседки, на ветвях деревьев, висят две епанчи, бумажный венец и
шлем.
Наконец, она нервно тряхнула головой, как бы стараясь выбросить из нее неотвязные мысли, порывисто встала и нервною походкою сошла с террасы и
пошла по направлению
к «старому парку», любимому месту ее одиноких прогулок. Забившись в самую глушь, она села на
скамейку и снова задумалась.
— Фрейл… — могла только выговорить мать. Руки ее опустились, луковица покатилась из них на пол, ножик выпал на
скамейку. Хозяин, сделав пол-оборота головой, будто окаменел в этом положении. Густав побледнел, спустил дитя с колена и стал на одном месте в нерешимости, что ему делать; увидев же, что Луиза колебалась
идти в комнату и сделала уже несколько шагов назад, он схватил свою шляпу, бросился
к двери и сказал дрожащим голосом...
И всякий раз повторялись над ним эти шутки и потехи; и всякий день выводил он целый час, при общем смехе, бесконечное Константинтинтинтин и потом, доходя до отчаяния, вдруг писал короткое — Котин и
шел к секуторской
скамейке. Всякий день его стегали по незажившим рубцам, и он все-таки не входил в свою препорцию, а всегда или полз с своим именем в бесконечность или отчаянно ставил короткое: «Котин».
Они вместе вышли. Он проводил ее до самой околицы деревни, потом медленно
пошел назад. В парке
шла обычная ночная жизнь, слышался мужской шепот, девичий смех. Борька темными лесными тропинками пробрался
к пруду, перескочил в густой крапиве через кирпичную ограду. В этой части сада никого не было слышно. В конце запущенной боковой аллеи, у канавы, за которою было поле, стояла старенькая
скамейка.
Простились. Девчата
пошли к Кудрину, Борька по бульвару —
к Арбатским воротам. Лунный воздух поблескивал иголочками инея. На
скамейке, с книгою под мышкой, сидела Исанка и глядела на Борьку. Он дрогнул, хотел пройти мимо, но потом подумал: «Невеликодушно!» Подошел
к ней и дружески протянул руку.
Пошел бродить по парку. В душе была обида и любовь, и пело слово: «Исанка!» В парке стояла теплынь, пахло сосною. Всюду на
скамейках и под деревьями слышались мужские шепоты, сдержанный девичий смех. На скамеечке над рекою, тесно прижавшись друг
к другу, сидели Стенька Верхотин и Таня.
Постоянно болела голова. И работоспособность падала. Мутная вялость была в мозгах и неповоротливость. Исанка
пошла на прием
к их профессору-невропатологу. Вышла от него потрясенная. Села на
скамейку в аллее Девичьего Поля.
И всякий раз повторялись над ним эти шутки и потехи, и всякий день выводил он целый час, при общем смехе, бесконечное Константинтинтинтинтинтин и потом, доходя до отчаяния, вдруг писал короткое — Котин и
шел к секуторской
скамейке. Всякий день его стегали по незажившим рубцам, и он все-таки не входил в свою препорцию, а всегда или полз с своим именем в бесконечность, или отчаянно ставил короткое: «Котин».